Все журналы
главная
журналы
анонсы
статьи
новости
персоны
о проекте
ссылки


Для того, чтобы не пропустить изменения на нашем сайте и быть в курсе новых возможностей, подпишитесь на рассылку новостей, указав свой e-mail.

Рассылки Subscribe.Ru
Новости проекта "Все журналы"


Каталог журналов
В наш каталог принимаются все журналы, которые можно купить в Москве. (регистрировать журнал)


Спонсоры страницы:



Статьи из журналов > Экономические журналы > Вечная тревога


Вечная тревога


Автор: Альберт Лиханов
Источник: "Наша власть: дела и лица" - N6 (июнь 2006)

Это действительно вечная тревога – о де­тях, о своих собственных, вполне благополучных, и, конечно, о детях чужих, посторонних, некровных. Правда, второе в нашем обществе чаще всего носит умозрительный характер. Мы видим чужую беду, мы хорошо знаем о ней, мы умеем даже обобщать, особенно в житейских разговорах на кухне. Однако такого рода беспокойство чаще всего ничего не преследует, кроме, может быть, самого разлюбимого: попенять властям.
 
Однако власти, какими бы они ни были, даже самые могущественные и богатые (имею в виду бюджет), не способны, да и не должны исполнять родительские функции, тревожиться за детей так, как должны тревожиться родители.
 
Увы, жизнь нашей державы в достаточно длительной ретроспективе, а не только в пространстве последних, скажем, 20 лет, это – порушение русской национальной традиции, по которой для и за детей отдавали последнее, даже жизнь.
 
Взаимосвязь "родители–дети" слабела и слабеет по разным причинам. Раньше, в го­ды советской власти, она слабела из-за слишком уж развившегося иждивенчества. В обществе тогда укрепилась более чем неоправданная мысль – государство отвечает за все. Оно и отвечало. Но за одно ответить никак не могло – за любовь старших к младшим и, наоборот, – за чувство уважения малых к старым, что, конечно же, формируется в семье. Об установлении семейных традиций, точнее, об их укреплении – ведь семейные-то традиции складывались – и сложились! – веками. Пренебрежение младших к старшим формируется в условиях многосложных. Особенно личным обликом старших, их все чаще случающейся неадекватностью жизни, вы­званной, прежде всего, слабостью духа, крепко разлившейся по Руси пьянкой – как заставишь маленького человека зауважать своего вечно пьяного папаню, утратившего не только достоинство, профессию, но и просто человечий лик. Еще в советские времена началось социальное расслоение, правда, не так заметное, как сейчас, но создавшее для нынешних крайних переломов моральные предпосылки еще в ту пору.
 
Есть старинная русская поговорка: "Как аукнется, так и откликнется". Оно и аукнулось, и откликнулось. Распад нарастал год от года, но главное – он разлагал семью и внутрисемейные отношения, в том числе ответственность старших за младших.
 
Прошлая социальная система, тем не ме­нее, многое сдерживала, притормаживала. Однако новая раскрепостила, мягко выражаясь, абсолютно все. Такого безумства, как сейчас, Россия не помнит, и да простят меня за этот возглас все ветви власти – до единой. Если за один только 2004 г. родители бросили (или у них отняли по суду) 132 тысячи детей, а с 1998 по 2004 г. число этих отнятых составило 1 миллион 611 тысяч, то это не есть свидетельство отдельных недостатков, а истинный, далеко зашедший порок нашего общественного уст­ройства. Родители не несут ответственности за детей. Многие из них сломаны до такой степени в профессиональном, соци­альном, духовном смысле, что бросить в ни­куда одного, двух, даже шестерых ребятишек для них вовсе никакая не трагедия.
 
Я сделал столь пространное отступление, чтобы мотивировать главную причину, по которой в еще 1987 г. возник Советский детский фонд, основательно поддержанный тогдашней властью, – теперь Российский детский фонд и Международная ассоциация детских фондов, в которую входят детские фонды всех бывших союзных республик, а также финская общественная ор­ганизация "Все дети наши".
 
Меня часто спрашивают: неужели вы предвидели все, что случится? Отвечаю от­кровенно: ничего я не предвидел. Просто знал, был в этом уверен тогда и сейчас – ни одно, даже самое могущественное государ­ство не может принять на себя всю ответст­венность за детей. Вообще дети – это при­надлежность семьи, а семья, как учит нас со­циология, ячейка общества, а уж общество – сиречь основа государства. Так что речь мо­жет идти об особой государственной заинтересованности в детях.
 
Сегодня модно слово инвестиции, то есть вложения во что-то. В нефть, газ, в нефтеперерабатывающие за­воды, в транспорт и т.д. Однако самой продуктивной инвестицией нуж­но признать вложения в детей. От того, каки­ми взрослыми станут дети, насколько они будут воспитанны, нравственны, про­фес­сио­­нальны, коммуникабельны и, в конце концов, образованны, настолько преуспеет наше государство.
 
Сейчас госсистема с увлечением работает над реализацией национальных проектов "Образование", "Здравоохранение", "Доступное жилье" и т.п. И это справедливо. Не зря ведь по Конституции мы называемся социальным государством. Хочется полагать, правда, что эта важная деятельность обойдется без нашего вечного российского политеса, без желания услужить верхним. Не хочется верить, что практика их осуществления вновь и вновь пренебрегает интересами тех, ради кого и при­думаны эти национальные проекты.
 
Ну, в частности, меня очень тревожит замысел скороспешно раздать гражданам детей из казенных сиротских заведений. Говорю об этом с глубокой тревогой потому, прежде всего, что именно Детский фонд, вначале Совет­ский, а потом Российский, еще в 1988 г. создал систему так называемых семейных детских домов, когда отец и мать, имеющие своих детей, принимали к себе не менее пятерых ребят из сиротских заведений. Позже, в 1996 г., при создании системы приемных семей многие из наших семейных детских домов были опрокинуты в эту массу. Однако приемная семья – это семья, которая приняла под опеку и попечительство всего одного ребенка. Честь ей, конечно, и хвала за такое решение, но согласитесь, даже и благородный, но всего лишь по­ступок несравним с самоотверженностью и серьезностью семей, которые берут пятерых ребят. А если десятерых? А если пятнадцать?
 
Семью Татьяны Васильевны и Михаила Васильевича Сорокиных из Ростовской области "прошло", поднявшись на крыло, 39 ребятишек, за что они в ряду своих коллег удостоены премии Президента России в области образования.
 
Казалось бы, честь и хвала таким гражданам. Это истинные патриоты. Для них чу­жой беды не бывает. Эти люди готовы свою жизнь положить ради детей. Однако семейный детский дом капризно не признаваем государством. А семье такой и нужно-то, чтобы труд родительский признавался эле­ментарной работой воспитателя государст­венного дет­ского дома, чтобы они получали за эту свою деятельность зарплату, больничные, отпускные, стаж, а если нужно, пе­дагогический стаж. Можно это сделать свободно? Оказалось, можно в 1988 г., но с 1996 г. – нельзя.
 
Есть в этом учет государственной потребности? Совершенно нет. Кто достойно государству служит, так это вот такие люди.
 
Семейных детских домов в России было 368. Многие из них превращены в приемные семьи. А это ущемление интересов взрослых, прежде всего. Однако чиновникам из Минобрнауки, да и депутатам Госдумы эти их избиратели как-то малоинтересны. Некогда врубиться поглубже, некогда даже взглянуть на результаты 19-летнего опыта Детского фонда.
 
А он, этот опыт, между прочим, утвержда­ет: из 2700 детей половина уже поднялась, получила образование, состоялась профессионально и социально. Нет человече­ского "отхода" государственного сиротского заведения, выпускники которого на 80–90% погибают впрямую, спиваются, становятся алкоголиками, наркоманами, преступника­ми, а то и просто самоубийцами. Все воспитанники домашние, то есть се­мей­ных детских до­мов, состоялись, встали на ноги, спасены, освобож­дены от позорных педагогических диагнозов вроде олигофрен или оли­гофрен в стадии дебильности.
 
Словом, истинно инновационный социальный и педагогический проект, уже осуществ­ленный, но так и не признаваемый государством.
 
Теперь вроде Госдума предлагает новые поправки к законам, предоставляет региональной законодательной власти самой принять решение об иных формах семейного устройства детей. Но прибавится ли число семейных детских домов и не угробят ли оставшиеся, в том у меня уверенности нет. Ибо 19 лет их практической жизни – это 19 лет страданий, чему и посвящена книга исповедей родителей-воспитателей семейных детских домов, которую мы назвали "Книга доброты".
 
У Российского детского фонда много медико-социальных программ. Это и "Глухие дети", и "Дет­ский диабет", и "Детский церебральный паралич". У нас есть программы, которые могут быть посвящены одной отдельно взятой семье, и есть программы поистине общероссийские, все­объемлющие. Из таких последних программа "Глухие дети", по которой почти 20 тысяч глухих детей, воспитуемых в специальных школах-интернатах, бесплатно получили слуховые аппараты, а са­ми эти интернаты – некоторая часть из них – оснащены самым современным датским оборудованием.
 
Программы же, посвященные одной семье, например, такие.
 
Многие уже, наверное, и забыли о трагическом сахалинском землетрясении. Мо­гилы погибших могут порасти травой, а заб­вение в сердце близких не приходит.
 
Повариха по профессии Марина Минина в том землетрясении потеряла, может быть, даже больше, чем жизнь: отца, мать, брата, сестру и всех четверых собственных детей. Ее прижало бетонной плитой перекрытия, и единственный оставшийся в живых ее муж едва нашел ее.
 
Марину Минину повезли в Хабаровск и ам­путировали обе ноги. Там же дали одно­комнатную квартиру. И, как у нас водится, они остались вдвоем с одной непреходящей болью. Волшебства не последовало: они ста­ли спиваться. Когда дело дошло уже до крайней черты, Марина сказала мужу великое, истинно женское: нас могут спасти только новые наши дети. Они родили снача­ла одного ребенка, потом второго. И в самом деле, их новые дети их уберегли.
 
Так вот наша "программа Мининой" предполагает выплату двум новым ребятишкам ежемесячной стипендии Детского фонда по тыся­че рублей – до их 18-летия. Мы до­бились, что Марина награждена ор­деном Дружбы, получила государственное признание, а Патриарх Московский и всея Руси Алексий II благословил ее награждение орденом Благоверного царевича Димитрия "За дела милосердия". Вот уж истин­ное милосердие, которое и взрослых спасло, и детям позволило сыграть некую удивительно спасительную роль в отношении своих родителей.
 
У Российского детского фонда и всех его отделений есть обязательная про­грамма – "Скорая социальная помощь". Это означает, что мы должны помочь каждому ребенку, который обращается к нам за помощью. Скажу прямо: тяжелый груз. Голодных мы стараемся накормить, ра­зутых обуть. Мы вовсе не стремимся к то­му, чтобы стать всеобщими благодетеля­ми. Это не под силу никому, даже нашему небедному государству. Ресурсы для такой работы весьма ограничены. Существующее законодательство не освобождает от налога наших доноров, это несправед­ливо. Ведь именно таким образом общество "укорочено" в помощи самому же себе, и жаль, что государство препятствует такому простому и ясному делу. И это при громких разговорах об обществе гражданском.
 
Вообще наше законодательство никак не поощряет неправительственные ор­ганизации, помогающие сирым и убогим, и прежде всего нуждающимся детям. Если помощь Детского фонда страждущему ребенку превышает 2 тысячи рублей, и этот ребенок не инвалид, не жертва Беслана или не дитя Чечни, мы вынуждены вы­читать из этой помощи подоходный налог в размере 13%. Законодательство, таким образом, предлагает нам взаимоотношения работника и работодателя. Но может ли быть ребенок, которому помогают, работником, а фонд, который хоть как-то помогает, работодателем?
 
Кстати, уж если разговор зашел об этом, коли государст­венный бюджет позволяет оказывать солидную помощь партиям, то почему же он не позволяет не случайно, не частично, не избирательно, не через Общественную палату, а системно выделять значительные средства на оказание помощи, – в нашем случае, детям, – федеральным общест­венным организациям.
 
Боятся? Но чего? Мы над каждым рублем, полученным от донора или спонсора, просто трясемся, на каждую сотню рублей принимаем специальное коллегиальное решение, публикуем ежегодно толстый отчет об израс­ходованных средствах. За 2005 г., включая 73 наши отделения, оказали помощь детям на 7,5 миллиона долларов, без всякой, заметьте, подмоги государства. И нас же за это облагают налогом. Может ли быть такое решение разумным?
 
Я завершаю это выступление перед "нашей властью" без всякого энтузиазма.
 
Норовя быстро использовать бюджетные ресурсы на национальные проекты, государственные детские дома стараются закрыть слишком поспешно и массово. Столь же торопливо прикрывают малокомплектные сельские школы, опять рассуждая про деньги, мол, целая деревенская школа, где мало учеников, стоит дороже одного полнокомплектного класса в большой школе, забыв о том, что на автобусах собрать деревенских детей не всегда можно, дороги нет, что запчастей очень часто не хватает и денег на бензин недостанет. И ребята останутся ночевать в интернате, то есть вновь окажутся в состоянии если не полных, то полусирот.
 
Несмотря на громкие речи о граж­дан­ском обществе, у государственных чи­нов­ников разных мастей почти совсем не оста­лось вкуса и желания советоваться и общаться с профессионально подготовленными, имеющими мно­голетний опыт не разговоров, а реальных дел об­щественными структурами, как, например, Российский дет­ский фонд.
 

Как бы это переменить? Как бы добиться того, чтобы слышимость в государстве была двусторонней: не только сверху вниз, но и снизу вверх?




Журнал "Наша власть: дела и лица"
описание | анонсы номеров | новости журнала | статьи

Статья опубликована 4 Июля 2006 года


© "Jur-Jur.Ru" (info@jur-jur.ru). При полном или частичном использовании материалов ссылка на сайт "Все журналы" обязательна.
Разработка и продвижение сайта - Global Arts

Rambler's Top100